Меня уже никогда не отпустит цепочка болезней, причем самых неожиданных. Я уже смирилась с тем, что есть, но каждая следующая сбивает с ног. Разрушаюсь как старое здание под снос, медленно, но верно и никакой капитальный ремонт мoй чердак уже не спасет. Но даже в этой ситуации я умудряюсь затеять аваньтюру. Я опять начала учиться в заочном университете. Не знаю, что из этого получится. Приступы накатывают каждые полчаса, концентрация на нуле, выдерживаю пару часов с перерывами, потом падаю. Но понимаю, что если не буду делать, то будет еще хуже. 

Мой психолог продолжает линию разоблачения моих заоблачных стандартов и притязаний и выдал мне прокламацию о том, как плохо быть таком как я и к чему это может привести. На всякой случай выкладываю ее сюда, вдруг кто-нибудь и одумается:

Часто на прогулке с собакой в парке встречаем мужчину в инвалидной коляске, который всегда подкармливает чем-то вкусненьким Гилла и спрашивает как дела. Мы ведем непринужденные разговоры о погоде и о наших близких, точнее о моих, поскольку через собаку он знает нас всех. Вчера было совсем по-другому. Он неожиданно спросил меня, чем я больна, хотя я никогда и ничего ему не говорила о себе, мне было неудобно даже вспоминать об этом в присутствии человека, который не может ходить.

На последней сессии с психологом было подчеркнут  мой перфекционист, как один из факторов, влияющих на мою социальную жизнь, точнее ее отсутствие. Я была расстроена и почти две недели крутила в голове разные нехорошие мысли о своем занудстве и думала о том, что если для появления подобия социальной активности мне надо обманывать, нарушать договоренности и заигрывать чужие вещи, то, пожалуй, мне это не надо, а может мне просто не везло?

Меня завалило старым скелетом из шкафа. Качественным, но избитым: вопрос о появлении на свет третьего должны решать двое, но я в этом треугольнике оказалась крайней. Влюбленная идиотка, которой казалось, что если с ней не останется хотя бы части любимого человека, то она сойдет с ума. До утки, говорят, доходит на пятые сутки, мне понадобилось 17 лет. Наивно я полагала, что мою солнечную дочку нельзя не хотеть.

Я пишу не квартальный отчет с подведением итогов, я знаю еще так мало и еще меньше умею. Меня просто разрывает на части от желания выплеснуть все, что я открыла для себя и о себе на кого-то, а интернет -  самый благодарный слушатель. Не перебивает, чаще молчит и дает возможность выпустить пар из чайника, который закипает под количеством всякой всячины.

Один из четырех запланированных на день визитов к людям в белых халатах начался просто великолепно. Мой любимый лор, любимый - поскольку наше желание видеть друг другу как можно реже и короче абсолютно совпадает, сразу спросил как у меня дела. На мое невнятное бормотание последовал конкретный и практичный вопрос: Вы еще дома живете? С интонацией, а не пора ли вас сдать куда-нибудь и освободить семью.

Я сама себя считаю пустым местом, поэтому в общении с другими людьми прогибаюсь подо все, только чтобы со мной общались. И еще я люблю приносить себя в жертву. Так прям и тянет привязать себя цепями к какой-нибудь скале, дождаться завалявшегося дракона или другое чудо-юдо, а потом долго умирать мучительной смертью. Я пытаюсь взвалить на себя вину за все в этом мире, включая стихийные бедствия.

Ребенка целый день поздравляли по телефону друзья и знакомые. В разговоре с хорошей подругой на вопрос, чего бы она хотела, мой шестнадцатилетний ребенок сказал: Выучиться на юриста, умереть счастливой и как-нибудь съездить в Скандинавию.

Дочери завтра исполняется 16 лет. Я в полной растерянности, ничего не чувствую, во мне нет ожидания чуда. Я очень люблю испытывать щемящее чувство общности со всеми и желание поделиться радостью и гордостью. Но его нет. Пытаюсь улыбаться, но мои близкие скоро начнут шарахаться от моих гримас.