Я не хочу быть жертвой

Наверное, первый раз в своей жизни я поняла, что не хочу быть женщиной, тем более привлекательной. У меня возникло желание засунуть свою дочь в подвал и потерять ключ. Европейское правительство оставило нас одни на один с новоприбывшими, но забыло вооружить. Против тысячи агрессивных иммигрантов полиция Кельна выставляет двести двадцать полицейских, против антиисламской демонстрации в тысячу человек - брандсбойт и полторы тысячи немецких парней в форме. Я рассматриваю рекомендацию бургомистра: держаться на расстоянии вытянутой руки от потенциальных насильников и в желательно группами - как личное оскорбление. Не думаю, что почти пятьсот немецких девочек 18-24 лет собирались подобным образом провесть новогоднюю ночь. Как рассказывает одна из них: “Когда мы покинули с подругами здание железнодорожной станции, то были удивлены при виде очень большой группы мужчин с арабскими и африканскими чертами лица. Но нам нужно было пройти в город и мы пошли через толпу, тогда я почувствовала чью-то руку на моей ягодице. Потом кто-то схватил меня за грудь. В следующую секунду руки были уже везде на моем теле, как в ночном кошмаре. Мы кричали, пытались сопротивляться, но это не помогало. Я думаю, что за сотню метров по площади меня  домогались около ста разных мужчин. Они называли нас шлюхами и кручали другие непристойные слова”. Что интересно, когда на место прибыла полиция, то они не могли навести порядок, поскольку никто из нападавших не говорил по-немецки. После задержания у некоторых подозреваемых нашли листочки, на которых были переведены с арабского на немецкий  предложения  следующего содержания:  “Я убью тебя”, “Классная грудь”, “Я хочу секс с тобой”. Мужчины явно подготовились к встрече с немками, а присутствие полиции их совершенно не смущало. Они даже потрогали за женские части тела одну из представителей власти. Всех жертв ограбили, они рассказывают о том, что им засовывали руки во все отверстия на теле и  двух женщин iзнасиловали. Женщина, прибывшая на станцию уже после наступления нового года, наткнулась, по ее словам, на большое число плачущих женщин в разорванной одежде и колготках. Среди задержанных на данный момент более половины имеет на руках документы беженцев. 

 

История учит, что насилие провоцирует, как правило, только насилие. Несколько человек с темным оттенком кожи обратились сегодня в госпитали Кельна со следами побоев: немецкие мужчины мстят за женщин. Один из немецких футбольных фанатиков практически напал на полицейского с вопросом: Где ты был, когда насиловали наших женщин? Германия собирается сурово наказать преступников со всей силой правового государства. Правда, женщины не в состоянии опознать нападавших, да и отправить обратно в Сирию, в случае сценария участия беженцев в нападениях, тоже нельзя. Немцы пытаются обмануть сами себя. Единственное, что они могут, в случае поимки преступников - выбросить их на улицу без документов, но это не заставит их покинуть страну. Они просто будут заниматься тем же самым более скрытым образом. Причем никто почему то не обратил внимания на тот факт, что женщин еще и ограбили. Помимо насилия преступники не забывали  о материальной стороне вопроса. На мой взгляд, свидетельство весьма продуманных и хладнокровных действий мерзавцев.

 

Я столкнулась с насилием в своей жизни. Я знаю, что теряешь ощущение безопасности навсегда, а страх становится почти смыслом твоей жизни. Сотни рук без лиц, хватающие за тело, рвущие одежду и причиняющие боль, навсегда станут кошмаром сотни молодых женщин. Как выработать у людей здоровый рефлекс самосохранения? Мы прикасаемся к обнаженному проводу один раз, понимаем, что больно и закрепляем в памяти урок. Но мы не пытаемся найти оправдание проводу, мы принимаем его таким, как он есть. Мы просто избегаем его или заматываем в изоляционный материал. Никто не поднимает тему предотвращения ситуаций к Кельне, Гамбурге и Мальме. Евросоюз начинает переговоры с Турцией о вхождении в еврозону. Европа сама обнажает провода под током для изощеренной пытки, только подставляет под это самых беззащитных, которые как атланты держут фундамент тех самых ценностей, которыми сейчас прекрываются политики. На среднем классе держится экономика, мораль и общество. Он платит налоги, растит правильных беспроблемных детей, которые учатся и работают. Когда заходит роль о выделении дополнительного финансирования социальных программ, именно районы с трудовой прослойкой не получают денег для организации клубов для стариков или секций для детей. Все идет в проблемные  семьи, растворяется там и стекает в канализацию. Когда средний класс начинает кричать, что его дети ходят в школы, где дети не владеют языком страны, где живут, ему начинают рассказывать о терпимости и свободе. Когда начинает голосовать за националистов, то обвиняют в фашизме. Только средний класс Германии за первые недели нового года раскупил перцовые баллончики и другие средства самозащиты, поскольку он имеет право только платить налоги. Государство освободило себя даже от функции защиты мирного населения, так что приходится справляться самим. Во всех спекуляциях по поводу личности преступников о бедных женщинах просто забыли. Почему не кричат о том, какие они бедные и несчастные? О том, как они будут жить дальше с той ношей, которая их раздавила и сделала жертвами собственной страны? 

 

Женщины разных национальностей, с платками на головах, в многослойной бесформенной одежде для меня были некоторым культурным шоком. Из красивых и разноцветных материалов платки выглядят как украшение, причем наличие их совершенно не мешает использовать макияж, нецензурные слова и вести себя вызывающе. Меня смущала гордость этих женщин, поскольку в моих глазах обязанность носить какой-то предмет одежды выглядит как ограничение свободы или клеймо на корове, свидетельствующее о принадлежности к определенному стаду. Собственно, платки для этого и служат, чтобы мусульманку можно  сразу было отличить от других женщин. Другой аспект - одежда не должна вызывать домогательств со стороны мужчин. Такая одежда должна сразу говорить, что на легкую связь рассчитывать не приходится, эта женщина, на которой женяться. Это дает ей якобы более высокий статус, она уважаема и почитаема, поскольку мусульманка, а не потому что красива или у нее хорошая фигура. У меня нет религии на примете, которая оправдывала бы ношение узких и коротких юбок. Просто получается одежда служит для мусульманских мужчин кодом, по которому они отделяют своих от чужих. Чужих можно использовать, а на своих жениться: все определяется по фасону одежды и головному убору. Похоже Дольче Габанна попали в модную струю со своей коллекцией платочков, поскольку избежать насилия можно только прикинувшись овцой в стаде.

 

Проблема не только и не сколько в отношении к женщинам. Коран - это Слово Бога, которое  мусульмане читают буквально. Угроза в том, что в исламе государство и церковь едины, что означает крах христианского мира в случае тупого численного превосходства мусульман. Демография свидетельствует о вымирании нас, европейцев. Я не знаю, кто я - атеистка или христианка. Веру можно искать всю жизнь. С точки зрения моего знакомого, который в определенный момент жизни озаботился поиском и пришел к исламу, Коран дает самые простые ответы на сложные вопросы. Нужно просто следовать куче правил и ты попадаешь в рай. Но ислам - это космос, а каждый отдельный верующий - человек. Коран написан четырнадцать веков назад. Некоторые мусульмане читают, пытаясь осмыслить.  Другие читают о том, что пророк женился на девятилетней девочке, позволяя делать себе совершенно прямые выводы: можно брать замуж детей.

 

В Голландии теперь молодых мужчин с арабскими корнями называют тестостеронновыми бомбами, которые готовы взорваться в любой момент. Мне все равно в какого бога они верят, но не думаю, что стоматологи, ученые или фармацевты прыгают через границы и требуют телевизоров  Как написал один голландец: “Я не злюсь на мусульман, которые ведут себя так, как их учили. Я злюсь на своих политических лидеров, которые пустили их в нашу страну и оставили нас один на один с ними разбираться. Таким образом они наплевали на могилы наших предков, которые боролись и строили наше свободное толерантное общество.” Почему то наше правительство думает, что если варвара поместить в общество высокой культуры и предоставить возможности, то он автоматически захочет стать нейрохирургом или атомным физиком. А может быть можно вытащить человека из войны, но нельзя вытащить из него войну?

 

После ряда инциндентов, прокатившихся по стране, которые можно назвать волной протеста против размещения беженцев в отдельных городах страны, наступило странное затишье. По статистике они продолжают прибывать, но открытая дискуссия об их конкретном размещении закончилась. Похоже правительство договаривается с городскими властями теперь без вовлечения населения в их диалог. Напоминает нарушение основных принципов демократии и правового государства, но кого волнуют такие мелочи, когда идет речь о правах голландцев?

 

У меня нет друзей и знакомых среди мусульман. Я училась с ними в языковой школе, видела на улицах, читала, слушала сообщения о проблемах интеграции и высокого процента преступности в новостях. В принципе, я уважаю статистику, которую можно извратить при толковании, но выпрямить нельзя. Криминальные цифры среди беженцев, уже получивших право жить и работать, в три раза выше, чем среди местного населения. Мы говорим о стране, в которой полиция моет окошки бабушке, пожаловашейся на соседей, а застрявшая на дереве кошка может стать главной новостью дня. Так жить скучно, но спокойно.

 

В Гааге есть гетто. В любом крупном городе Европы есть свое гетто. Когда мусульманская семья переезжает в Европу, то она стремится поселиться ближе к тем, кого знает. Чаще всего основанием для переезда служит обьеднинение с семьей или гуманитарные основания, что позволяет претендовать на жилье от государства, которое не может себе позволить строить жилье в дорогих районах. В какой-то момент иностранцев становится слишком много и коренные жители покидают место проживания. Когда мы проезжаем через этот район, я могу прочитать на табличках только названия улиц, потому что они еще по-голландски. Все остальные указатели на арабском языке. У них свои банки, поликлиники, туристические бюро и автошколы, в которых специально для мусульманок держут инструкторов-женщин. Еще мне кажется, что в этих районах действуют какие-то особые правила движения, придуманные только для жителей и самими жителями. В этих районах нет собак. Мой почтальон тоже старается, чтобы моя собака не прикасалась к нему, впрочем я  для него  тоже существо другого порядка. Турки, марокканцы и сирийцы, выходцы из Индонезии живут своими закрытыми национальными группами, которые игнорируют наружний мир. Они не считают нужным вливаться в голландское общество, поскольку ислам регулирует практически все стороны жизни, включая гигиену, но сами закостневают в своей приверженности религии и противопоставлении другим слоям общества. Они сами закрывают себя, чтобы сохранить свои традиции, но этим еще больше отвергают всех и в результате не понимают, что происходит вокруг, а потом начинают ненавидеть. Дети рождаются в Голландии, но рождаются турками, марокканцами, а главное - мусульманами. Подростки не понимают что им делать: дома говорят одно, а в школе - другое. Другая одежда, другая еда, все делает их чужими, они не чувствуют страну родиной, значит не хотят уважать ее законы и правила. Подобными рассуждениями можно их оправдать, но понять нельзя. Можно брать воду из двух источников и иметь достаточно воды, но можно пить из одного и плевать в другой. 

 

Реакция голландцев просто изумляет. Девочки восемнадцати лет говорят о том, что никакие сообщение прессы не заставят их поменять мнение о беженцах, как бедных и несчастных, и сожалеют, что подобные инцинденты послужат омрачению позитивного образа беглецов. Любое критическое высказывание в сторону мусульман служит основанием для обвинений в ксенофобии и фашизме, а оправдания ищут в культурных различиях. Для меня сия логика не доступна - высказывать свое мнение значит нарушать свободу вероисповедания, говорить о границах и устанавливать правила - нарушать свободы, закрепленные в основном законе, а изнасилование женщин можно объяснить разницей культур? Я думала, что подобную стадию отрицания проблем Европа прошла еще с фашизмом. Специальный курс “Как обращаться с женщинами?”, введенный государством специально для прибывающих мусульман, вряд ли изменит ситуацию. Но количество их растет стремительно, возможно, уже через лет они составят существенную часть электората. Они, как верблюд, вошли и сели на дороге. Никто не решается их сдвинуть, поскольку они прикрываются религией, что относится к золотым тельцам свободного демократического общества. Но я не хочу, чтобы мою дочь или внучку обязали носить хиджаб, поэтому буду голосовать за националистов, хотя прекрасно понимаю риск такого выбора. Я благодарна Голландии и ее жителям, которые дали мне шанс на вторую родину. Я не хочу, чтобы нас прогнули под верблюда с флагом ислама. Не все мусульмане - террористы, но все громкие террористические акты последних лет совершены мусульманами. Правда, местные “хорошие” приверженцы истинной религии заявляют, что терракты в Париже совершены сионистами, чтобы очернить мусульман. 

 

Я абсолютно уверена, что сирийцы нуждаются в помощи. Только те, кому она действительно нужна  -  они еще в Сирии. Наивность местного населения заключается в отождествлении тех людей, которые они видят в новостях, с теми, которые приехали с сирийскими паспортами или без паспортов в Европу. У бедствующих голодных и больных людей, детей-сирот нет сил и денег, чтобы добраться до нас и попросить о помощи. Во всяком случае, я думаю, что среди тех, кто уже приехал, не так много реально пострадавших от войны. Само собой, что беженцам надо помогать. Им нужна еда и жилье, детям нужно образование, но только на время. Жители Западной Европы свято верят в то, что каждый, постучавший в дверь - жертва, которую надо спасти. Наверное, мы просто жалеем их, а они нас ненавидят за помощь, потому что в нас заложено не любить тех, кто лучше и сильнее.

 

В Голландии существует система волонтеров, которые бесплатно помогают старикам и больным. Многие женщины средних лет выделяют несколько часов в неделю, чтобы вывезти на прогулку стариков из дома престарелых или почитать книги детям, лежащим в больницах. Никогда не видела среди них мусульманок. В каждом крупном продуктовом магазине стоят коробки для сбора продуктов для беженцев. Никогда не видела возле них мусульман. Большая часть мусульман, по результатам обследования в 23 странах, считают Запад ответственным за плохое состояние экономики в мусульманских странах. Они не могут признаться в том, что не правы, поскольку они представители единственно истинной религии на земле. Больше половины жителей исламских стран считают жителей Запада эгоистичными жадными аморальными грубиянами, скорыми на физическую расправу. Европейцы создали более позитивный образ мусульман, как гостеприимных и хлебосольных людей, весьма ценящих свои семьи. Все их странности с положением женщин в обществе, отсутствием свободы индивидуальности рассматриваются как культурные особенности. Кроме того, если признать, что подобные взгляды не сочетаются со свободами в демократическом обществе, то проблему надо будет решать. Помимо жалкой программы интеграции, на которой мне учительница голландского языка рассказывала насколько уважаема в Голландии профессия мусорщика, правительство предложить ничего не может.

 

Мне кажется, что Евросоюз занят операцией “Самоубийство”. Националистические движения практически во всех странах завоевывают все больше голосов. Ненависть, действительно, объединает сильнее, чем доброта, любовь или милосердие, даже экономическая выгода. Все больше европейцев решает, что жить в отдельно взятой стране спокойнее, чем тащить ворох европейских проблем и обязательств, причем, как обычно, сильным достается больше, поскольку они сильные. По словам главы полиции Кельна власти столкнулись с новой проекцией насилия, которая выходит за пределы их возможностей. Я, пожалуй, соглашусь с ними. По новой информации похожие нападения происходили также в Щвеции, но о них умалчивалось, чтобы не подливать масла в огонь дискуссии по проблемам беженцев. Даже о событиях в Кельне полиция сообщила средствам массовой информации только через пять дней. Судя по всему они сами пытались понять, что произошло и что с этим делать. 

 

Возможно, немецкие события подняли слишком сильную волну под которой окажутся погребены добрые и хорошие люди, но мне страшно. Даже если сейчас мне бросят спасательный жилет с надписью “Национализм” я ухвачусь за него, как и большее число голландских избирателей, судя по последним статистическим данным. Я не знаю, какое будущее ждет Европу и мне на него наплевать. Моя восемнадцатилетняя дочь каждый день ездит в школу в Гаагу и я просто хочу, чтобы она вернулась домой. 

 

Я не могу себя представить на месте родителей девушек, подвершихся насилию. 

Меня захлестывают эмоции, а мозг отказывается мириться и принимать реальность. Мне наплевать, какой идеей прикрываются насильники и террористы. Неужели действительно вера может толкать на подобное и оправдывать? Под знаменем христианства тоже пролилось немало крови: жгли людей, колонизировали, обращали в веру крестом и мечом. Но мы пытаемся идти вперед и учиться на своих и чужих ошибках. Вместо богов у людей появляются другие идеалы. Христианство пытается адаптироваться к новому миру без насилия. Сторонники сильной веры больше уходят в себя, уходят от мира, отгораживаются от него, как мне кажется, чтобы он не мешал им своей суетой. Почему же самая молодая религия на земле вызывает такие потрясения? Немногие мусульмане пытаются модернизировать ислам, потому что натыкаются на стену верующих в истинное слово Бога, которое записаноwww в Коране. Форма и содержание едины. Зачем пытаться трактовать божьи заповеди, если можно просто читать и следовать им? Все ясно и понятно, к чему сложности. 

 

Я восхищаюсь верой одних в идеалы добра, но больше понимаю молодых женщин которые пишут о своем страхе перед насилием со стороны людей с другой верой и не понимают, что им делать и как защитить себя. Они стоят один на один с этим незнакомым новым миром. Они не понимают как себя вести, что говорить и не хотят жить в страхе. Организация гражданской полиции Кельна тоже добавляет масла в огонь. В некоторых городах организуют поездки детей в школы с сопровождением. Не только женщины боятся. Мужчины вооружаются и делаться с друг другом опасениями за безопасность своих жен и детей. Из политической корректности не рекомендуется говорить о национальности нападавших. Но даются практичные техники: сначала бить по мужским органам, потом по носу, коленям и бежать. Такое поток агрессии я за пятнадцать лет жизни в стране еще не читала. Форумы забиты людьми, которые боятся, и  другими, которые наивно считают, что ударом в коленку можно спастись. Голландцы стали очень эмоциональны в словах. Советы  познакомиться с мусульманами поближе кажутся мне сомнительными. Я не уверена, что молодые мальчики воспримут молодую бельгийку в качестве достойного партнера для разговора, а зачем ей говорить с женщинами? Что они могут ей сказать? Просто не бояться глупо. Голландские мужчины собираются протестовать в Амстердаме - одев короткие юбки. Смех помогает для снятия напряжения. Скорее всего немецкие события были просто заявлением силы, как сигнал мужчинам о их слабости, неспособности защитить семью и детей, самое главное в их жизни. Сейчас уже ясно, что преступников не найдут и не накажут, что демонстрирует слабость государства. Они нашли слабое звено, которое можно порвать. Такое ощущение, что все одобрили происшедшее и благославили на следующее.

Всех шокировало, что это произошло близко. От нас это три часа на машине. Многие задаются вопросом, а не стали ли мы слишком мягие от нашей свободы и сытости.Наблюдала дискуссию в магазине между турецким и голландским парнем. После фазы, когда начинается мордобитие, вмешались родители, но последние слова турка были: Подожди, через 25 лет ты не сможешь рот открыть, мы будем здесь главными!

В общем и целом народ собирается сам себя защищать, а остальные просто отрицают происшедшее, пытаются найти оправдания. Все как с фашизмом.

 

Начали говорить о здоровом чувстве самосохранения:)

Но в основном пишут о страхе и своей боязни страха. Многие пишут, что не пойдут больше на карнавалы и другие публичные мероприятия. Страх парализует и они не знают, что с этим делом. Как будто жинзнь сложилась в какой то момент. Пишут о злости на правительство, которое у них дома не может их защитить. Боятся, что может произойти что то пострашнее.

 

январь 2016